Фото люди в черном стирают

Юлия Пащенко – старший врач смены ГБУЗ АО ССМП Благовещенска. Эта женщина – одна из немногих медиков в регионе, кто не побоялась публично заявить о проблемах здравоохранения в городе. 

— До сих пор у вас стирают костюмы? – спрашиваем Юлию.

— До 12 июля у нас стирали СИЗы. После того, как фотографии дошли до главы региона, на подстанции учинили проверку. Отстранили от должности главврача, хотя он не отдавал приказы стирать СИЗы, не его уровень. Те должностные лица, которые непосредственно отвечали за ситуацию на подстанции и отдавали распоряжения, сохранили свои места – тот же эпидемиолог, заместитель главврача. Они все видели и знали.

— Понятно, что СИЗов могло не хватать в начале эпидемии, стационары просто не успели закупиться. Но к лету проблема должна была разрешиться везде. Что случилось в Благовещенске?

— Я выскажу свое предположение: стирались не костюмы, а деньги. В тот день, когда жалоба дошла до губернатора, я работала в дневную смену. К нам пришел главный эпидемиолог со словами: «У вас же всего достаточно». И нам сразу выдали новые СИЗы. Выходит, костюмы были? Допускаю, если проверить документы выдачи СИЗ, не удивлюсь, что на бумагах ежедневно на каждую бригаду списывали защитные костюмы, только до нас они не доходили. Получали средства защиты, может, один-два человека, самые скандальные. Остальные носили рванье. Просто на нас экономили. Помимо костюмов, стирались даже бахилы и черные мешки для мусора — их мы тоже сфотографировали и засняли на видео. Если посмотрите на снимки, то заметите, как разложены черные постиранные мешки, а на батареях висит ряд синих бахил.

— Сколько стоит защитный костюм?

— Костюм стоит прилично – от 3 до 5 тысяч рублей. Вот и подсчитайте, сколько можно сэкономить.

— Сколько раз стирали один костюм?

— Не знаю. Думаю, больше одной обработки они не должны выдерживать. Конечно, лучше постиранные, чем совсем никакие. Но когда выясняется, что в наличие были костюмы, мне странно для кого их берегли. При мне эпидемиолог кричала: «Мы вам всего дали в достаточном количестве, у вас все есть, вы же сами ни разу не попросили СИЗов».

— Кто все это стирал и где?

— Может дезинфектор стирал, может кого-то еще попросили. На станции нет своей прачечной. Наверное, где-то стоит машинка-автомат, в ней и стирали. Сушилось все в теплоузле. После огласки, через сутки, из теплового пункта все вывезли. Там уже чисто, следы замели.

— Почему так поздно врачи решили рассказать о проблеме?

— 10 июля у нас случилась первая смерть медика в регионе. Скончался наш кардиолог, ему было 58 лет. 13 июля его похоронили. Проработали с ним почти 30 лет. Причем, он работал не в инфекционной бригаде. После его ухода, чаша терпения у людей переполнилась.

— Много врачей болеют?

— На подстанции сейчас работают меньше половины сотрудников — кто-то лечится на дому, одна женщина в реанимации, другого коллегу только перевели из реанимационного блока, восемь лежит с пневмонией в стационаре. Все почему? Потому что на нас кто-то круто сэкономил. Не могут одноразовые костюмы и бахилы после многочисленных стирок сохранять защитные свойства. А сейчас пытаются найти виновных среди самих сотрудников «скорой». Бригады контролируют, моих коллег фотографируют. Если заметят, что они что-то сделали не так, их самих обвинят в заражении. 

— Если они как-то не так наденут средства защиты, их обвинят?

— Да. А у нас бригады ездят в машинах, где температура в салоне поднимается до 42 градусов. У людей нет физически возможности переодеться, охладиться, принять душ, все еле живые выползают после смены. Их же еще пытаются наказать. Теперь на каждый случай заражения ищут отмазку. Оказывается, виноваты не те, кто давал распоряжение стирать костюмы, а те, кто в них работал.

— Машины «скорых» работают без кондиционеров?

— На нашей подстанции должны работать 22 бригады. В городе население – 230 тысяч человек. Так как многие коллеги болеют, то выходят на смену всего одиннадцать-двенадцать бригад, максимум пятнадцать. Бригады сократили, половина состоит из одного медсотрудника и водителя. Кондиционеры установлены на шести машинах, но они не работают. На прошлой неделе мы поставили вопрос ребром перед руководством: либо вы оплатите заправку кондиционеров, либо мы это сделаем за свой счет. Администрация после увольнения главврача побоялись очередного скандала, обещали все сделать. Пока кондиционер работает в трех автомобилях.

— Какие-то еще есть замечания?

— Контактных сотрудников у нас не отправляют на изоляцию. 28 июня на смену выезжала бригада, где работал погибший доктор. Когда врача отвезли в стационар, на его машину с тем же фельдшером и водителем посадили другого специалиста, который теперь в реанимации. У водителя и у фельдшера тоже диагностировали «ковид». Кто за это ответит? Для чего у нас тогда эпидемиологи работают. Мы не только сами болеем,, но и заразу по городу разносим. У нас одна на всех диспетчерская, столовая. Достаточно оказаться среди нас одному инфицированному, мы все переболеем.

— Семье умершего врача выплатили страховку?

— Губернатор обещал лично выплатить семье от области миллион рублей. Будут ли его близким начислены стразовые выплаты – не знаю.

 29 июля у Юлии назначено судебное заседание. Суть дела – отказ в выплатах по 415 постановлению. 

  Разговор с главврачом женщина записала на диктофон. Выложила в сеть. Выглядело это так.

-Я получила зарплатный квиток. «Мне не заплатили ни рубля по 415 постановлению, — говорила Юлия.

— Да, не заплатили, – невозмутимо соглашался главврач.

— Почему? У меня же есть письмо от Минздрава и губернатора. Мне его вручили здесь, у вас в приемной, как же так?

— Не я же вам это письмо писал.

— Но это же распоряжение Минздрава. У вас в приемной выдали.

— У меня этого письма не было.

После этого диалога врач приняла решение судиться.

   — Поначалу мне сказали, что выплаты положены, назвали дату расчета — 29 мая и 5 июня, — продолжает собеседница. —  Я ничего не получила. Главврач, которого сейчас отстранили, заявил: «Кто вам обещал, пусть тот и платит». Я подала в суд. Не уверена, что выиграю дело, ведь из всех коллег только я обратилась в суд. Наверное, от меня постараются избавиться. 

— Не боитесь лишиться работы?

— Конечно, боюсь остаться без работы. Я почти 30 лет проработала на «скорой», у меня высшая категория, заслужила уважение коллег. Но молчать не стану. И деньги здесь не главное. Есть вещи, перед которыми меркнет все. Когда хоронят твоего коллегу, приходит понимание, что нельзя экономить на человеческих жизнях. Какая мне разница, выгонят меня с работы или нет, если люди умирают. Кто-то же должен остановить систему, сказать правду.