Я пишу и стираю первую строчку про бобра
Иногда, когда происходит встреча с заказчиком, хочется включить на телефоне режим видео и сказать: «Не обращайте, не обращайте внимания, продолжайте, пожалуйста». Выложить это на ютуб и собрать сто миллионов просмотров за минуту.
Когда стало понятно, что во всем мире есть только один читающий бобер (да и тот, к сожалению, темноват, мелковат и хвост не такой), то начался следующий этап контактной шизофрении: «А давайте покрасим бобра!» И заказчик начинает натурально высылать варианты цветов красок для волос, которые обычно представлены в человеческих парикмахерских. Цвета назывались так, чтобы привлекать тетек: молодая японская вишня и сочный шатен. В моей жизни было уже такое, когда заказчику не нравились черные пятна на белой собаке. Вызывали художника по гриму, который рисовал трафарет (!!!) и, прикладывая к собаке, наносил пятна нужной формы (форму пятен утверждали неделю). Сделать из бобра сочного шатена, конечно, можно. Не сложно вообразить себе бобра цвета молодой японской вишни. Но совершенно невозможно представить нахуя.
Иногда совершенно не остается сил ни на что. И хочется сказать: «Извините, вы не могли бы вложить свою шею мне в руку и начать ее резко непомерно раздувать, чтобы я могла вас задушить, а то совершенно не осталось сил, чтобы даже вас убить». Отбившись от покраски бобра, мы немного еще поспорили о том, чтобы привязывать ему другой хвост. И переубедили кормить бобра до отвала, чтобы он стал жирнее и крупнее, потому что все равно остался день до съемок, он не успеет располнеть. В конце концов, если в вас не осталось ничего человеческого, можно набить бобра сеном, но он тогда не будет читать и бегать. На съемках все ждали, что возникнет комментарий о том, что бобер должен читать вслух. И лучше с выражением. И, кстати, что он должен читать?
И вот так иной раз захожу на площадку, смотрю и думаю: «Бляди, у вас мои деньги». И пошла работать дальше. Ну, не всегда так, конечно. Бывают и приятные люди.
На днях снимали клип для «Басты». До этого я понятия не имела, кто это такие. Оказалось, что «Баста» — это Василий. Я обычно не пишу про тех, с кем работаю. Но Василий оказался очень хорошим человеком, про него нельзя не написать. Я влюбилась в Василия. Мы поливали его водой целые сутки, направляли горячий пар, а до этого он еще зимой бегал в сланцах и шортах по снегу, на него дули ледяным ветром. И Василий не сказал ни слова. Он терпел и старался. В семь утра, когда пошел 25 час съемки и Василию нужно было уезжать в аэропорт, потому что у него сегодня два концерта в другом городе по три часа каждый, он сказал то, о чем я думаю уже который год: «Ребята, вы как хорошая марихуана и поэтому к вам только одна просьба: отпустите меня».
Сегодня иду и думаю: все, не могу больше. Думаю, ну сколько можно делать то, что я не хочу, сколько можно работать с теми, кто мне не нравится. Сколько можно позволять себя красить то в вишню, то в бобра? А внутренний голос говорит: «Тебе же нужны деньги, у тебя большие долги за квартиру, ты отвечаешь за маму». А потом я думаю, что, может быть, если делать то, что хочется на самом деле, то денег будет больше? И отказалась от двух проектов. Пока денег больше не стало, но, с другой стороны, прошло всего три часа.
Отвечая на многочисленные вопросы: да, есть такая кнопка в компьютерной графике, называется «Перекрасить бобра». Так и сделали. Есть еще другая кнопка: «Переделать хвост». И кнопка «Сделать бобра толстым». На все эти кнопки нажимали.
Недавно снимала бобров. По сюжету бобер должен был пробежать по кадру, взять в лапы книгу, начать листать и изображать чтение. Мы сразу сказали заказчику, что очень постараемся найти читающих бобров, но скорее всего, их не так много. Я люблю свою работу за то, что всегда сталкиваешься с чем-то новым. Нельзя сразу говорить заказчику нет, потому что мы профессионалы. Поэтому мы сказали, что обязательно поищем и начали искать. По зоопаркам, театрам зверей, дрессировщикам. И все нам говорили: «Вы в своем уме? Бобры не поддаются дрессировке. И даже если поддаются, то нужны месяцы, чтобы заставить читать». А у нас съемка через неделю, но мы все равно искали. И вот к концу третьего дня в дверях офиса появляется торжественный администратор, насквозь пропахший ветром и бобрами, который говорит, что есть один частный бобрятник в Подмосковье, который он нашел, и даже снял там небольшое видео. На этом видео бобер по команде «Начали!» вбегал в кадр, брал в лапы книгу и начинал ее листать. Оказывается, в этом бобрятнике иногда проводят небольшие представления для детей и там как раз есть такой концертный номер. Мы страшно обрадовались и выслали видео заказчику. Нас переполняли то радость, то волнение, то гордость. Приходит ответ: «Нет. Это какой-то темный бобер. И у него странный хвост. Нужно поискать более светлого бобра и более крупного. Напоминаем, что съемки скоро и просим поторопиться. За три дня от вас пришел только один бобер, мы рассчитывали на варианты». Как известно, от бобра бобра не ищут. Продюсер сел писать ответ, но все время стирал первую строчку, потому что каждый раз начинал с вопроса: «Вы о%уели?» Нельзя сразу начинать письмо так, потому что мы профессионалы. Поэтому мы сказали, что обязательно поищем и начали искать. Звоним в бобрятник и уточняем наличие более светлых читающих бобров с красивыми хвостами (желательно покрупнее). Нам говорят: «Вы о%уели?» Не потому, что они непрофессионалы, а просто нормальные люди.
Иногда, когда происходит встреча с заказчиком, хочется включить на телефоне режим видео и сказать: «Не обращайте, не обращайте внимания, продолжайте, пожалуйста». Выложить это на ютуб и собрать сто миллионов просмотров за минуту.
Когда стало понятно, что во всем мире есть только один читающий бобер (да и тот, к сожалению, темноват, мелковат и хвост не такой), то начался следующий этап контактной шизофрении: «А давайте покрасим бобра!» И заказчик начинает натурально высылать варианты цветов красок для волос, которые обычно представлены в человеческих парикмахерских. Цвета назывались так, чтобы привлекать тетек: молодая японская вишня и сочный шатен. В моей жизни было уже такое, когда заказчику не нравились черные пятна на белой собаке. Вызывали художника по гриму, который рисовал трафарет (!!!) и, прикладывая к собаке, наносил пятна нужной формы (форму пятен утверждали неделю). Сделать из бобра сочного шатена, конечно, можно. Не сложно вообразить себе бобра цвета молодой японской вишни. Но совершенно невозможно представить — на%уя?!
Иногда совершенно не остается сил ни на что. И хочется сказать: «Извините, вы не могли бы вложить свою шею мне в руку и начать ее резко непомерно раздувать, чтобы я могла вас задушить, а то совершенно не осталось сил, чтобы даже вас убить». Отбившись от покраски бобра, мы немного еще поспорили о том, чтобы привязывать ему другой хвост. И переубедили кормить бобра до отвала, чтобы он стал жирнее и крупнее, потому что все равно остался день до съемок, он не успеет располнеть. В конце концов, если в вас не осталось ничего человеческого, можно набить бобра сеном, но он тогда не будет читать и бегать. На съемках все ждали, что возникнет комментарий о том, что бобер должен читать вслух. И лучше с выражением. И, кстати, что он должен читать?
На днях снимали клип для «Басты». До этого я понятия не имела, кто это такие. Оказалось, что «Баста» — это Василий. Я обычно не пишу про тех, с кем работаю. Но Василий оказался очень хорошим человеком, про него нельзя не написать. Я влюбилась в Василия. Мы поливали его водой целые сутки, направляли горячий пар, а до этого он еще зимой бегал в сланцах и шортах по снегу, на него дули ледяным ветром. И Василий не сказал ни слова. Он терпел и старался. В семь утра, когда пошел 25 час съемки и Василию нужно было уезжать в аэропорт, потому что у него сегодня два концерта в другом городе по три часа каждый, он сказал то, о чем я думаю уже который год: «Ребята, вы как хорошая марихуана и поэтому к вам только одна просьба: отпустите меня».
Сегодня иду и думаю: все, не могу больше. Думаю, ну сколько можно делать то, что я не хочу, сколько можно работать с теми, кто мне не нравится. Сколько можно позволять себя красить то в вишню, то в бобра? А внутренний голос говорит: «Тебе же нужны деньги, у тебя большие долги за квартиру, ты отвечаешь за маму». А потом я думаю, что, может быть, если делать то, что хочется на самом деле, то денег будет больше? И отказалась от двух проектов. Пока денег больше не стало, но, с другой стороны, прошло всего три часа.
Отвечая на многочисленные вопросы: да, есть такая кнопка в компьютерной графике, называется «Перекрасить бобра». Так и сделали. Есть еще другая кнопка: «Переделать хвост». И кнопка «Сделать бобра толстым». На все эти кнопки нажимали.
Íåäàâíî ñíèìàëà áîáðîâ. Ïî ñþæåòó áîáåð äîëæåí áûë ïðîáåæàòü ïî êàäðó, âçÿòü â ëàïû êíèãó, íà÷àòü ëèñòàòü è èçîáðàæàòü ÷òåíèå. Ìû ñðàçó ñêàçàëè çàêàç÷èêó, ÷òî î÷åíü ïîñòàðàåìñÿ íàéòè ÷èòàþùèõ áîáðîâ, íî ñêîðåå âñåãî, èõ íå òàê ìíîãî. ß ëþáëþ ñâîþ ðàáîòó çà òî, ÷òî âñåãäà ñòàëêèâàåøüñÿ ñ ÷åì-òî íîâûì. Íåëüçÿ ñðàçó ãîâîðèòü çàêàç÷èêó íåò, ïîòîìó ÷òî ìû ïðîôåññèîíàëû. Ïîýòîìó ìû ñêàçàëè, ÷òî îáÿçàòåëüíî ïîèùåì è íà÷àëè èñêàòü. Ïî çîîïàðêàì, òåàòðàì çâåðåé, äðåññèðîâùèêàì. È âñå íàì ãîâîðèëè: «Âû â ñâîåì óìå? Áîáðû íå ïîääàþòñÿ äðåññèðîâêå. È äàæå åñëè ïîääàþòñÿ, òî íóæíû ìåñÿöû, ÷òîáû çàñòàâèòü ÷èòàòü». À ó íàñ ñúåìêà ÷åðåç íåäåëþ, íî ìû âñå ðàâíî èñêàëè. È âîò ê êîíöó òðåòüåãî äíÿ â äâåðÿõ îôèñà ïîÿâëÿåòñÿ òîðæåñòâåííûé àäìèíèñòðàòîð, íàñêâîçü ïðîïàõøèé âåòðîì è áîáðàìè, êîòîðûé ãîâîðèò, ÷òî åñòü îäèí ÷àñòíûé áîáðÿòíèê â Ïîäìîñêîâüå, êîòîðûé îí íàøåë, è äàæå ñíÿë òàì íåáîëüøîå âèäåî. Íà ýòîì âèäåî áîáåð ïî êîìàíäå «Íà÷àëè!» âáåãàë â êàäð, áðàë â ëàïû êíèãó è íà÷èíàë åå ëèñòàòü. Îêàçûâàåòñÿ, â ýòîì áîáðÿòíèêå èíîãäà ïðîâîäÿò íåáîëüøèå ïðåäñòàâëåíèÿ äëÿ äåòåé è òàì êàê ðàç åñòü òàêîé êîíöåðòíûé íîìåð. Ìû ñòðàøíî îáðàäîâàëèñü è âûñëàëè âèäåî çàêàç÷èêó. Íàñ ïåðåïîëíÿëè òî ðàäîñòü, òî âîëíåíèå, òî ãîðäîñòü. Ïðèõîäèò îòâåò: «Íåò. Ýòî êàêîé-òî òåìíûé áîáåð. È ó íåãî ñòðàííûé õâîñò. Íóæíî ïîèñêàòü áîëåå ñâåòëîãî áîáðà è áîëåå êðóïíîãî. Íàïîìèíàåì, ÷òî ñúåìêè ñêîðî è ïðîñèì ïîòîðîïèòüñÿ. Çà òðè äíÿ îò âàñ ïðèøåë òîëüêî îäèí áîáåð, ìû ðàññ÷èòûâàëè íà âàðèàíòû». Ïðîäþñåð ñåë ïèñàòü îòâåò, íî âñå âðåìÿ ñòèðàë ïåðâóþ ñòðî÷êó, ïîòîìó ÷òî êàæäûé ðàç íà÷èíàë ñ âîïðîñà: «Âû îõóåëè?» Íåëüçÿ ñðàçó íà÷èíàòü ïèñüìî òàê, ïîòîìó ÷òî ìû ïðîôåññèîíàëû. Ïîýòîìó ìû ñêàçàëè, ÷òî îáÿçàòåëüíî ïîèùåì è íà÷àëè èñêàòü. Çâîíèì â áîáðÿòíèê è óòî÷íÿåì íàëè÷èå áîëåå ñâåòëûõ ÷èòàþùèõ áîáðîâ ñ êðàñèâûìè õâîñòàìè (æåëàòåëüíî ïîêðóïíåå). Íàì ãîâîðÿò: «Âû îõóåëè?» Íå ïîòîìó ÷òî îíè íåïðîôåññèîíàëû, à ïðîñòî íîðìàëüíûå ëþäè.
Èíîãäà, êîãäà ïðîèñõîäèò âñòðå÷à ñ çàêàç÷èêîì, õî÷åòñÿ âêëþ÷èòü íà òåëåôîíå ðåæèì âèäåî è ñêàçàòü: «Íå îáðàùàéòå, íå îáðàùàéòå âíèìàíèÿ, ïðîäîëæàéòå, ïîæàëóéñòà». Âûëîæèòü ýòî íà þòóá è ñîáðàòü ñòî ìèëëèîíîâ ïðîñìîòðîâ çà ìèíóòó.
Êîãäà ñòàëî ïîíÿòíî, ÷òî âî âñåì ìèðå åñòü òîëüêî îäèí ÷èòàþùèé áîáåð (äà è òîò, ê ñîæàëåíèþ, òåìíîâàò, ìåëêîâàò è õâîñò íå òàêîé), òî íà÷àëñÿ ñëåäóþùèé ýòàï êîíòàêòíîé øèçîôðåíèè: «À äàâàéòå ïîêðàñèì áîáðà!» È çàêàç÷èê íà÷èíàåò íàòóðàëüíî âûñûëàòü âàðèàíòû öâåòîâ êðàñîê äëÿ âîëîñ, êîòîðûå îáû÷íî ïðåäñòàâëåíû â ÷åëîâå÷åñêèõ ïàðèêìàõåðñêèõ. Öâåòà íàçûâàëèñü òàê, ÷òîáû ïðèâëåêàòü òåòåê: ìîëîäàÿ ÿïîíñêàÿ âèøíÿ è ñî÷íûé øàòåí.  ìîåé æèçíè áûëî óæå òàêîå, êîãäà çàêàç÷èêó íå íðàâèëèñü ÷åðíûå ïÿòíà íà áåëîé ñîáàêå. Âûçûâàëè õóäîæíèêà ïî ãðèìó, êîòîðûé ðèñîâàë òðàôàðåò (!!!) è, ïðèêëàäûâàÿ ê ñîáàêå, íàíîñèë ïÿòíà íóæíîé ôîðìû (ôîðìó ïÿòåí óòâåðæäàëè íåäåëþ). Ñäåëàòü èç áîáðà ñî÷íîãî øàòåíà, êîíå÷íî, ìîæíî. Íå ñëîæíî âîîáðàçèòü ñåáå áîáðà öâåòà ìîëîäîé ÿïîíñêîé âèøíè. Íî ñîâåðøåííî íåâîçìîæíî ïðåäñòàâèòü íàõóÿ.
Èíîãäà ñîâåðøåííî íå îñòàåòñÿ ñèë íè íà ÷òî. È õî÷åòñÿ ñêàçàòü: «Èçâèíèòå, âû íå ìîãëè áû âëîæèòü ñâîþ øåþ ìíå â ðóêó è íà÷àòü åå ðåçêî íåïîìåðíî ðàçäóâàòü, ÷òîáû ÿ ìîãëà âàñ çàäóøèòü, à òî ñîâåðøåííî íå îñòàëîñü ñèë, ÷òîáû äàæå âàñ óáèòü». Îòáèâøèñü îò ïîêðàñêè áîáðà, ìû íåìíîãî åùå ïîñïîðèëè î òîì, ÷òîáû ïðèâÿçûâàòü åìó äðóãîé õâîñò. È ïåðåóáåäèëè êîðìèòü áîáðà äî îòâàëà, ÷òîáû îí ñòàë æèðíåå è êðóïíåå, ïîòîìó ÷òî âñå ðàâíî îñòàëñÿ äåíü äî ñúåìîê, îí íå óñïååò ðàñïîëíåòü.  êîíöå êîíöîâ, åñëè â âàñ íå îñòàëîñü íè÷åãî ÷åëîâå÷åñêîãî, ìîæíî íàáèòü áîáðà ñåíîì, íî îí òîãäà íå áóäåò ÷èòàòü è áåãàòü. Íà ñúåìêàõ âñå æäàëè, ÷òî âîçíèêíåò êîììåíòàðèé î òîì, ÷òî áîáåð äîëæåí ÷èòàòü âñëóõ. È ëó÷øå ñ âûðàæåíèåì. È, êñòàòè, ÷òî îí äîëæåí ÷èòàòü?
È âîò òàê èíîé ðàç çàõîæó íà ïëîùàäêó, ñìîòðþ è äóìàþ: «Áëÿäè, ó âàñ ìîè äåíüãè». È ïîøëà ðàáîòàòü äàëüøå. Íó, íå âñåãäà òàê, êîíå÷íî. Áûâàþò è ïðèÿòíûå ëþäè.
Íà äíÿõ ñíèìàëè êëèï äëÿ «Áàñòû». Äî ýòîãî ÿ ïîíÿòèÿ íå èìåëà, êòî ýòî òàêèå. Îêàçàëîñü, ÷òî «Áàñòà» — ýòî Âàñèëèé. ß îáû÷íî íå ïèøó ïðî òåõ, ñ êåì ðàáîòàþ. Íî Âàñèëèé îêàçàëñÿ î÷åíü õîðîøèì ÷åëîâåêîì, ïðî íåãî íåëüçÿ íå íàïèñàòü. ß âëþáèëàñü â Âàñèëèÿ. Ìû ïîëèâàëè åãî âîäîé öåëûå ñóòêè, íàïðàâëÿëè ãîðÿ÷èé ïàð, à äî ýòîãî îí åùå çèìîé áåãàë â ñëàíöàõ è øîðòàõ ïî ñíåãó, íà íåãî äóëè ëåäÿíûì âåòðîì. È Âàñèëèé íå ñêàçàë íè ñëîâà. Îí òåðïåë è ñòàðàëñÿ.  ñåìü óòðà, êîãäà ïîøåë 25 ÷àñ ñúåìêè è Âàñèëèþ íóæíî áûëî óåçæàòü â àýðîïîðò, ïîòîìó ÷òî ó íåãî ñåãîäíÿ äâà êîíöåðòà â äðóãîì ãîðîäå ïî òðè ÷àñà êàæäûé, îí ñêàçàë òî, î ÷åì ÿ äóìàþ óæå êîòîðûé ãîä: «Ðåáÿòà, âû êàê õîðîøàÿ ìàðèõóàíà è ïîýòîìó ê âàì òîëüêî îäíà ïðîñüáà: îòïóñòèòå ìåíÿ».
Ñåãîäíÿ èäó è äóìàþ: âñå, íå ìîãó áîëüøå. Äóìàþ, íó ñêîëüêî ìîæíî äåëàòü òî, ÷òî ÿ íå õî÷ó, ñêîëüêî ìîæíî ðàáîòàòü ñ òåìè, êòî ìíå íå íðàâèòñÿ. Ñêîëüêî ìîæíî ïîçâîëÿòü ñåáÿ êðàñèòü òî â âèøíþ, òî â áîáðà? À âíóòðåííèé ãîëîñ ãîâîðèò: «Òåáå æå íóæíû äåíüãè, ó òåáÿ áîëüøèå äîëãè çà êâàðòèðó, òû îòâå÷àåøü çà ìàìó». À ïîòîì ÿ äóìàþ, ÷òî, ìîæåò áûòü, åñëè äåëàòü òî, ÷òî õî÷åòñÿ íà ñàìîì äåëå, òî äåíåã áóäåò áîëüøå? È îòêàçàëàñü îò äâóõ ïðîåêòîâ. Ïîêà äåíåã áîëüøå íå ñòàëî, íî, ñ äðóãîé ñòîðîíû, ïðîøëî âñåãî òðè ÷àñà.
Недавно снимала бобров. По сюжету бобер должен был пробежать по кадру, взять в лапы книгу, начать листать и изображать чтение. Мы сразу сказали заказчику, что очень постараемся найти читающих бобров, но скорее всего, их не так много. Я люблю свою работу за то, что всегда сталкиваешься с чем-то новым. Нельзя сразу говорить заказчику нет, потому что мы профессионалы. Поэтому мы сказали, что обязательно поищем и начали искать. По зоопаркам, театрам зверей, дрессировщикам. И все нам говорили: «Вы в своем уме? Бобры не поддаются дрессировке. И даже если поддаются, то нужны месяцы, чтобы заставить читать». А у нас съемка через неделю, но мы все равно искали. И вот к концу третьего дня в дверях офиса появляется торжественный администратор, насквозь пропахший ветром и бобрами, который говорит, что есть один частный бобрятник в Подмосковье, который он нашел, и даже снял там небольшое видео. На этом видео бобер по команде «Начали!» вбегал в кадр, брал в лапы книгу и начинал ее листать. Оказывается, в этом бобрятнике иногда проводят небольшие представления для детей и там как раз есть такой концертный номер. Мы страшно обрадовались и выслали видео заказчику. Нас переполняли то радость, то волнение, то гордость. Приходит ответ: «Нет. Это какой-то темный бобер. И у него странный хвост. Нужно поискать более светлого бобра и более крупного. Напоминаем, что съемки скоро и просим поторопиться. За три дня от вас пришел только один бобер, мы рассчитывали на варианты». Продюсер сел писать ответ, но все время стирал первую строчку, потому что каждый раз начинал с вопроса: «Вы охуели?» Нельзя сразу начинать письмо так, потому что мы профессионалы. Поэтому мы сказали, что обязательно поищем и начали искать. Звоним в бобрятник и уточняем наличие более светлых читающих бобров с красивыми хвостами (желательно покрупнее). Нам говорят: «Вы охуели?» Не потому что они непрофессионалы, а просто нормальные люди.
Иногда, когда происходит встреча с заказчиком, хочется включить на телефоне режим видео и сказать: «Не обращайте, не обращайте внимания, продолжайте, пожалуйста». Выложить это на ютуб и собрать сто миллионов просмотров за минуту.
Когда стало понятно, что во всем мире есть только один читающий бобер (да и тот, к сожалению, темноват, мелковат и хвост не такой), то начался следующий этап контактной шизофрении: «А давайте покрасим бобра!» И заказчик начинает натурально высылать варианты цветов красок для волос, которые обычно представлены в человеческих парикмахерских. Цвета назывались так, чтобы привлекать тетек: молодая японская вишня и сочный шатен. В моей жизни было уже такое, когда заказчику не нравились черные пятна на белой собаке. Вызывали художника по гриму, который рисовал трафарет (!!!) и, прикладывая к собаке, наносил пятна нужной формы (форму пятен утверждали неделю). Сделать из бобра сочного шатена, конечно, можно. Не сложно вообразить себе бобра цвета молодой японской вишни. Но совершенно невозможно представить нахуя.
Иногда совершенно не остается сил ни на что. И хочется сказать: «Извините, вы не могли бы вложить свою шею мне в руку и начать ее резко непомерно раздувать, чтобы я могла вас задушить, а то совершенно не осталось сил, чтобы даже вас убить». Отбившись от покраски бобра, мы немного еще поспорили о том, чтобы привязывать ему другой хвост. И переубедили кормить бобра до отвала, чтобы он стал жирнее и крупнее, потому что все равно остался день до съемок, он не успеет располнеть. В конце концов, если в вас не осталось ничего человеческого, можно набить бобра сеном, но он тогда не будет читать и бегать. На съемках все ждали, что возникнет комментарий о том, что бобер должен читать вслух. И лучше с выражением. И, кстати, что он должен читать?
И вот так иной раз захожу на площадку, смотрю и думаю: «Бляди, у вас мои деньги». И пошла работать дальше. Ну, не всегда так, конечно. Бывают и приятные люди.
На днях снимали клип для «Басты». До этого я понятия не имела, кто это такие. Оказалось, что «Баста» — это Василий. Я обычно не пишу про тех, с кем работаю. Но Василий оказался очень хорошим человеком, про него нельзя не написать. Я влюбилась в Василия. Мы поливали его водой целые сутки, направляли горячий пар, а до этого он еще зимой бегал в сланцах и шортах по снегу, на него дули ледяным ветром. И Василий не сказал ни слова. Он терпел и старался. В семь утра, когда пошел 25 час съемки и Василию нужно было уезжать в аэропорт, потому что у него сегодня два концерта в другом городе по три часа каждый, он сказал то, о чем я думаю уже который год: «Ребята, вы как хорошая марихуана и поэтому к вам только одна просьба: отпустите меня».
Сегодня иду и думаю: все, не могу больше. Думаю, ну сколько можно делать то, что я не хочу, сколько можно работать с теми, кто мне не нравится. Сколько можно позволять себя красить то в вишню, то в бобра? А внутренний голос говорит: «Тебе же нужны деньги, у тебя большие долги за квартиру, ты отвечаешь за маму». А потом я думаю, что, может быть, если делать то, что хочется на самом деле, то денег будет больше? И отказалась от двух проектов. Пока денег больше не стало, но, с другой стороны, прошло всего три часа.
Отвечая на многочисленные вопросы: да, есть такая кнопка в компьютерной графике, называется «Перекрасить бобра». Так и сделали. Есть еще другая кнопка: «Переделать хвост». И кнопка «Сделать бобра толстым». На все эти кнопки нажимали.