Как стирают в казахстане

Фото: pixabay.com

Фото: pixabay.com

Фото: YouTube

28 марта 1797 года была запатентована первая стиральная машина. Этот вид бытовой техники стал неотъемлемым атрибутом жизни человека. Но так было не всегда. Когда-то стирка была тяжелой работой. Мы расскажем о том, как люди пытались облегчить свой труд и о появлении стиральной машины

Древний Египет.

Еще в Древнем Египте использовали различные химические вещества для чистки одежды. Так, примитивным «порошком» служила сода, которую специально добывали. Еще из древесного угля получали карбонат калия. Это средство для стирки просуществовало многие века. Еще до нашей эры из золы и жира животных люди приспособились варить мыло. Одежду стирали также воском. Использовали даже корни, кору и плоды растений. Например, обнаружилось, что сок мыльнянки в воде превращается в пену. Это свойство растения и определило его назначение в быту у древних людей.

Древняя Греция.

В Древней Греции был свой процесс стирки одежды. Это был целый ритуал, похожий на изготовление вина. Так, люди выкапывали небольшие ямы в глинистой почве, наливали туда воду, затем прачки кидали в них кучу одежды и топтались по белью. После такой процедуры, белье полоскали в чистой воде и сушили на берегу моря. Между прочим, и это не случайно. Прибой тер одежду о гальку, что делало ее еще более чистой.

Древний Рим.

Древний Рим не случайно называли центром европейской цивилизации. Римляне достигли больших успехов в разных областях. Способы стирки у них тоже были передовые. Существует даже легенда о том, как получили мыло. Согласно ей люди на жертвенном костре растапливали жир, но его вместе с древесной золой смыло дождем в реку Тибр. Стиравшие люди на берегу заметили, что от этого одежда стала лучше отстирываться. О том, что римляне действительно использовали такое мыло, свидетельствуют его остатки, найденные на холме Сапо. Кстати, таким мылом никто не мылся по причине его жесткости. Зато для стирки оно подходило в самый раз.

Древняя Индия.

Интересно, что в Индии стиркой занимались только мужчины. И в некоторых районах страны эта традиция сохранилась до сих пор. Индусы-прачки на протяжении всего дня колотят белье об огромные валуны. Этот способ стирки был довольно распространен в разных уголках мира.

Средневековая Европа.

В Европе образовалась чуть ли не целая каста – прачки. Женщины трудились с утра до вечера под открытым небом в любую погоду. Места для стирки располагались у фонтанов или бассейнов. В некоторых регионах, где было рядом море или река, они располагались прямо на берегу. Для них там были пришвартованы своеобразные прачечные-лодки. Прачки никогда не оставались без работы. Сначала белье кипятили, а потом всю эту тяжелую мокрую ношу вытаскивали к реке. Там женщины становились коленями на деревянные мостки и полоскали ткани. Любопытно, что в XIX веке существовало наказание для проституток, их отправляли в прачечные на работу, так как она считалась очень тяжелой.

Как стирали моряки.

Женщин на борт корабля не брали, потому мужчинам приходилось справляться самим. Они придумали следующее: бросали связку белья на веревке за борт прямо на ходу судна. Быстрое течение смывало грязь с одежды. Такую стирку без моющих средств еще называли «сухоперкой».

Древняя Русь.

На Руси белье первоначально замачивали в огромных емкостях. У женщин были средства для отбеливания, конечно, растительного происхождения. Например зола от гречневой соломы или подсолнухов, а также отвары из картофеля и фасоли, кислое молоко. Среди отбеливателей были такие, как моча, свиной навоз и лимонный сок. Потом в чаны с бельем бросали горячие камни. Мылом служили бузина, сок алоэ.

Те хозяйки, которые не могли сдавать одежду прачкам, раз в месяц устраивали стирку. Но тогда уж процесс затягивался на целый день. Влажную обработку проходили далеко не все предметы одежды. Обязательно стирали постельные принадлежности, нижнее белье и детские вещи. А вот верхнюю одежду – тяжелые женские платья, мужские камзолы – держали над паром и чистили щеткой. Пятновыводителями служили спирт и керосин.

На Руси прачки, как, впрочем, и в других странах, использовали для стирки валек. Это деревянная пластина с короткой ручкой. Интересно, что форму валек сохранил на протяжении девяти веков. Изготавливали его из березы, липы, осины. Пользовались им так: белье, пропитанное мыльным раствором, укладывали на доски, а потом били вальком по белью. И так несколько раз.

Изобретение Леонардо да Винчи.

Первую модель стиральной машины изобразил в своих записях художник и изобретатель Леонардо да Винчи. Он нарисовал конструкцию механической стиральной машины. Однако он так и не построил ее. Между тем, до тех пор, пока исчезла профессия прачки, прошло много веков.

Появление стиральной машины.

Только в XVIII столетии придумали прибор, который ускорил и упростил процесс стирки. Это случилось в 1797 году. Патент на изобретение получил Натаниэль Бриггс в США. Конструкция первой стиральной машинки представляла собой ящик из дерева с движущейся рамой, что и создавало эффект очищения ткани. Вращающийся барабан придумал Джеймс Кинг полстолетия спустя. Далее достижения принадлежат Муру, который в 1856 году усовершенствовал механизм. В емкость складывали белье с шариками из дерева и заливали водой. Рама внутри устройства заставляла перекатываться шарики по белью. С этого времени начался бум стиральных машин, но все их объединял один принцип – они были ручными. Правда, во времена калифорнийской «золотой лихорадки» один предприниматель придумал заменить человеческий труд трудом мулов. Они крутили механизм машинки. А в 1861 году изобрели механизм для отжима белья.

Автором первой бытовой стиральной машины стал Уильям Блэкстон в 1874 году. Он подарил одну своей жене, а потом поставил производство машин на поток. Уже к следующему году в Америке существовало около двух тысяч патентов на такие приборы. Но только в 1900 году началось их серийное производство. Первооткрывателем стал Карл Миле. Он переоборудовал маслобойку и пустил изобретение в оборот. Машину стали раскупать.

Электрическая стиральная машина.

Появилась она опять же в США. Конструкция осталась та же, но движущиеся элементы механизма запускали в действие не руки, а мотор. Вскоре корпус машины стал металлическим. Запатентована она была в 1910 году. Чтобы привести в действие электродвигатель, нужно было нажать на рычаг. Однако у стиральной машины был существенный недостаток. Над процессом стирки нужно было все время следить, ведь, если ткань наматывалась на вращающиеся детали, мотор мог быстро перегореть. Решение проблемы вскоре предложил Джон Миллер. Он придумал активатор, который вращал воду, а не белье. Вскоре механизм получил всемирное признание. В 30-х годах машинки для стирки оборудовали таймерами и сливными насосами, а в 1949 году выпустили первую автоматическую стиральную машину. В начале 50-х годов машины получают функцию отжима. Сейчас существуют машины с горизонтальной и вертикальной загрузкой. А в 1978 году придумали стиральную машину, работающую от микропроцессора.

Десять погибших. Сожжённые дома и автомобили. Сотни беженцев, рванувшие от избиения в соседнюю страну.

Таковы только внешние проявления якобы «бытового конфликта», «спора на дороге», в результате которого, однако, в Джамбульской области Казахстана пронеслась настоящая война насилия. Которую, если предпочесть лукавой политкорректности грубую истину, можно охарактеризовать только одним словом: погром. И это определение будет исчерпывающим…

Что произошло?

Как водится в подобного рода историях, даже на этот вопрос внятного ответа нет. Из казахстанских источников традиционно всплывают несколько картин события, причём часть этих «полотен» словно написана примитивистами школы art naïf , а другая – концептуалистами в духе Ива Клейна, запускающими в небо голубые шарики.

По официальным данным – от министра внутренних дел Ерлана Тургумбаева – произошло следующее: «7 февраля в семь вечера в дежурную часть Департамента полиции Жамбылской области поступило сообщение, что на окраине села Масанчи Кордайского района собралось около 70 агрессивно настроенных жителей, между которыми из хулиганских побуждений началась групповая драка. На место прибыли сотрудники Кордайского РОВД. Одновременно провокаторы и очевидцы конфликта снимали происходящее на видео, через мессенджеры и социальные сети они призывали граждан к противозаконным действиям. Это привело к эскалации конфликта и увеличению количества участников групповой драки. В результате из соседних населённых пунктов прибыло еще около 300 человек».

Сразу можно отметить: «агрессивно настроенные жители», «провокаторы», прочие «участники драки», которые оказывали «активное сопротивление сотрудникам полиции и грубое неповиновение их законным требованиям», никоим образом не названы. Перформанс без автора, так сказать. Новое слово в искусстве концептуализма. Даже те «хулиганы», что «применили металлические предметы, камни, огнестрельное оружие», в том числе и по полицейским, тоже остались в анонимах.

«Конфликтами также были охвачены села Аухатты и Булан-Батыр, – гласит далее официальная сводка. – В результате хулиганских действий, сопряжённых с поджогами, по предварительным данным, было повреждено более 30 частных домов, 15 объектов торговли, 23 автомашины».

В результате хулиганских действий, сопряжённых с поджогами, по предварительным данным, было повреждено более 30 частных домов, 15 объектов торговли, 23 автомашины. Фото: Vladimir Voronin / AP/ ТАСС

Есть ещё более авторитетное заявление. Казахстанский президент Касым-Жомарт Токаев дал следующее определение: «Групповой дракой из хулиганских побуждений попытались воспользоваться провокаторы».

Неофициальные же истории разнятся. В них фигурируют и сотрудники полиции, что остановили автомашину из-за несоответствия номера стандарту, а водитель попытался скрыться во дворе своего дома, где вместе с родственниками оказал физическое сопротивление. Фигурируют и некие люди, которые «выезжали на большой машине, КамАЗе, и загородили трассу», в результате чего «двое братьев подрались с четырьмя», что высказали недовольство перекрытием дороги. И старичок есть, которого во время этой драки «не избивали, его случайно толкнули и поранили, вроде бы нога у него сломалась».

Да, и гаишники опять фигурируют. Только так, будто сразу же 15 экипажей прибыли к месту инцидента и начали «подряд останавливать все машины и, как всегда, начали просить у них деньги».

Бытовуха? На первый взгляд, она самая. Но то, что из одной драки на дороге, пусть и с пострадавшим дедушкой, выросли настоящие погромы, да на несколько сёл распространившиеся, – это уже как-то бытовым конфликтом и не пахнет. А пахнет чем-то куда более значимым и куда более страшным.

Ибо – желанным.

Погром как диагноз

А как иначе охарактеризовать мгновенный срыв в вооружённое насилие сотен людей против сотен людей всего-то из-за драки на дороге или алчных гаишников? А если к тому же озвучить умолчания официальных лиц – тем более бессмысленные, что все прекрасно знают, кто с кем «дрался», – то вывод о некоем нарыве, который терзает казахстанское общество и прорывается время от времени гноем и кровью межнациональных конфликтов, приходит на ум с неизбежностью восхода солнца. 

А здесь был именно межнациональный конфликт. В той концептуальной – она же от наивного искусства – драке на дороге участвовали казахи против дунган.

Кто такие казахи – относительно ясно. Относительно – потому, что сам этот этнос состоит из разных племён и родов, находящихся друг с другом подчас в весьма непростых отношениях. Да сверху на это ещё налагается деление народа на три больших жуза – этакие исторически сложившиеся три племенных союза.

А вот дунгане – не казахи. Скорее, точнее, для простоты, их можно назвать китайцами. Только такими, которые исповедуют ислам. Этнически это достаточно пёстрое население, где намешана кровь и арабов, оказывавшихся с древних времён на землях Срединной империи, и не ханьских племён китайского запада, и самих ханьцев, принявших мусульманство. На территории Российской империи – и ныне новых государств Центральной Азии – они оказались после бегства от ханьского геноцида в 1870-х годах, когда тогдашняя империя Цин разгромила антикитайское восстание народов западного Китая.

Не казахи, но – мусульмане. Сунниты-ханафиты, то есть в целом люди того же толка ислама, что распространён на территории Российской империи и её нынешних наследников. Кроме Азербайджана, если кому потребна точность. Там – шииты.

Дунгане – не казахи, но – мусульмане. Сунниты-ханафиты, то есть в целом люди того же толка ислама, что распространён на территории Российской империи и её нынешних наследников. Кроме Азербайджана, там – шииты. Фото: V.Baturin / Shutterstock.com

Итак, некоего межцивилизационного или межконфессионального противостояния тут можно не подозревать. Тем не менее даже сегодня, когда самое выгодное для всех участников дела – затихнуть, здешние казахи откровенно признают: «У нас время от времени конфликты с дунганами».

Получается – межнациональные.

И, похоже, очень серьёзные, раз вспухли настоящим погромом. И, похоже, не только здесь, в Джамбульской области, если вспомнить едва ли не ежегодные сводки с подобных же эксцессов на территории всего Казахстана, от востока на запад и от севера на юг. И самое впечатляющее, что везде и всегда все конфликты, даже подлинно социальные, в конце концов принимали межнациональный характер.

«Я уверен в том, что называть это всё бытовым конфликтом – чем, собственно, казахстанские власти всегда в таких случаях и занимаются, – это значит стараться залакировать, затушевать проблемы, которые есть, – прокомментировал Царьграду эту историю известный политолог, один из ведущих востоковедов России, руководитель отдела Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин. – Даже если изначально имел место бытовой конфликт, то на следующих стадиях он перерос в межэтнический погром. С этим не поспоришь. Потому что посмотрите списки убитых. Там нет ни одного казаха. Это всё дунгане. Хорош конфликт на бытовой почве, где 10 дунган погибло, где дома сожжены у дунган, где магазины, машины сожжены не казахские. Как это можно назвать иначе, кроме как погромом?»

Но очень важно при этом, подчеркнул он, что это событие – не нечто экстраординарное. Подобного рода случаи, свидетельствует прекрасно знающий Казахстан учёный, происходят с завидной регулярностью. «Бьют армян, бьют уйгуров, бьют турков-месхетинцев, бьют узбеков, потом опять бьют уйгуров, и так далее, – говорит Грозин. – Русских не бьют, просто потому что обычно подобного рода конфликты происходят в сельской местности, а не в мегаполисах, где в основном и проживает русскоязычное население. То есть чисто урбанистическая среда и демографические особенности пока уберегают русскоязычную диаспору».

Так что же получается? Казахское общество больно погромами, как нарывами? Или, точнее, оно больно национализмом, который и прорывается этими погромами?

Официальный национализм в Казахстане? Или – уже нацизм?

Эти вопросы Царьград задал опять Андрею Грозину как одному из самых профессиональных знатоков Казахстана, да и всей Центральной Азии.

Царьград: Вот с чем связаны вот эти регулярные вспышки казахского бешенства? С тем, что эта нация только формируется – как водится, через эксцессы, – или с тем, что такова скрытая, но государственная национальная политика?

Андрей Грозин: Она не скрытая, она достаточно открытая. Это уже сейчас медицинский факт, казахи стали абсолютным большинством в стране. Им об этом постоянно говорят. И везде говорится о всемирной исторической роли казахского народа. Подчёркивается, что все остальные этносы – это приживалы. Что земля казахская, а вот все остальные тут понаехали. И казахи укрепляются во мнении о том, что они здесь главные. И всех, кто на самом деле или так им кажется, сомневается в этом, – тех надо поставить на место.

И кроме того, официальная пропаганда им каждый день дует в уши о величии духа, о наследии Чингисхана, о том, что Казахстан современный – это правопреемник Золотой Орды, и прочую околоисторическую чушь. Так что и официальная национальная политика – она последние лет пять всё больше упирает отнюдь не на общегражданские ценности. А уж то, что говорится на низах…

Почитайте отзывы в казнете, вчерашние и сегодняшние. Волосы дыбом встают! Это же такой нацизм, который раньше можно было читать только в украинских сетях. Вот, мы дали урок, вот, мы продемонстрировали, вот, давным-давно пора их было поставить на место, вот, эти уйгуры, дунгане подмяли под себя то, это… Они жируют на наших бедных тощих телах, они кровососы, всех бы их вырезать! Это нацизм, чистый такой, знаете, неразбавленный. Разницы с национально озабоченной Украиной нет никакой. Может быть, даже и похлеще ещё.

Никакие общегражданские ценности здесь не подходят. Просто по определению – потому, что они менее эффективны для элит в качестве инструмента удержания власти. А национализм… Тут дело, на мой взгляд, не в казахах как этнической группе и не в особенностях политического режима этой страны. Проблема шире. Украина и другие государства постсоветского пространства, кто в большей, кто в меньшей мере указывают на одну общую тенденцию: если ты строишь этнократический режим, – а он везде в той или иной мере на постсоветском пространстве этнократический, кроме России, – то тебе надо апеллировать к национальным ценностям. Вот это «кровь и почва», эта дичь древняя, прущая из аулов и из пригородов, вот это вот – главное их орудие!

Ц.: Что же, и опыт Украины не отрезвляет казахские власти?

А.Г.: Во власти все всегда думают, что они будут свой национализм контролировать… Смогут это делать. Но попытки заигрывания с национализмом – они всегда обычно заканчиваются погромами. Или в масштабах страны, как это было в одной соседней с нами стране на юго-западе, либо в масштабах отдельной области, как пока что в Казахстане. Потому что вообще грань между национальной демократией, национал-либеральной, и нацистской демократией – она очень размыта. Она гибкая. Она проницаема для самых разнообразных манипуляций. И когда попытки построить вот эту национальную, национально ориентированную демократию в государстве, в котором теоретически все равны, но казахи равней всех остальных, причём на порядки… Когда эти попытки заходят слишком далеко – это приводит вот к таким погромам.

Это было и раньше. Это просто сейчас процесс пошёл дальше. И приобрёл уже гораздо  бОльшие масштабы, чем это было при первом президенте. Хотя запущен этот процесс был при нём. При нём формировались все эти дикие концепции. Которые в итоге в не шибко образованных казахских массах, тупеющих из-за перманентных реформ, и порождают вот эти совершенно дикие проявления. Плюс внешнее влияние, плюс криминал, плюс внутриэлитные разборки. Всё это вместе создаёт вот такой коктейль – и всё…

Ц.: И каков ваш прогноз? Или хотя бы вектор, хотя бы в каком направлении будет развиваться ситуация в Казахстане…

А.Г.: Очевидно, что дальше будет то же самое. Динамика подобного рода процессов в Казахстане – она однозначно говорит, что это и не первое, и не последнее побоище. Ну, наверное, масштабы будут больше. Потому что этот идеологический процесс коренизации идёт к своему, что называется, логическому завершению. Его сейчас назад, вспять повернуть… ну, Токаев теоретически, наверное, мог бы. Но кто ж ему даст. Это же будет однозначно расценено и элитами, и обществом, как попытка при живом первом президенте ревизовать один из столпов его идеологического постамента, который он себе при жизни строил. Построил уже, можно сказать. Этого сделать никто не даст ему. Да у него и сил нет, да и желания, наверное, особого. Отсюда и разговоры про каких-то вот этих непонятных провокаторов. Но он их никак не называет и никак не наказывает. Так что очевидно, что и дальше будет то же самое.