Никого не благословляю только стираю
«Жить — не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение!». Эти добрые слова нам известны в основном по фильму «Благословите женщину». На самом деле — это были любимые слова одного из самых известных старцев — батюшки Амвросия Оптинского. Старенький, больной, ему трудно было даже ходить. И к нему со всей России стремились сотни людей: спросить совета, получить благословение, попросить его молитв. Деятельность третьего оптинского старца, иеросхимонаха Амвросия, ознаменовала собой расцвет Оптиной пустыни и наиболее славную и светлую пору русского старчества.
Родился Александр Гренков в семье пономаря села Большая Липовица Тамбовской губернии, и был шестым ребенком. 23 ноября 1812 года, когда будущему преподобному пришло время появиться на свет, в доме его деда, сельского священника, собралось так много гостей, что роженицу пришлось перенести в баню. Позже батюшка Амвросий шутил: «Как на людях я родился, так все на людях и живу».
Наделенный большими способностями и любознательностью, Александр блестяще закончил Тамбовское Духовное училище, а затем и семинарию. Его товарищ по семинарии вспоминал: «Бывало, на последние деньги купишь свечку, твердишь-твердишь заданные уроки, а он и занимается мало, а придет в класс — станет наставнику отвечать точно как по-писанному, лучше всех».
Перед одаренным юношей открыты были двери Духовной академии. Но иной путь был уготован Александру: в последнем классе семинарии он тяжело заболел и, прося в молитвах Богородицу об исцелении, дал обет стать монахом.
Юноша выздоровел, но веселый и озорной нрав удерживали его от исполнения обета 4 года. Александр чувствовал угрызения совести, но не находил в себе сил оставить мир, «жался», по его же словам. Но однажды, отправившись в Троице-Сергиеву Лавру на богомолье, он заехал в Троекурово к известному затворнику о. Иллариону, который дал ему указание: «Иди в Оптину, ты там нужен». У мощей преподобного Сергия Александр укрепился в решении исполнить, наконец, свой обет. Приехав домой и опасаясь, что уговоры родных и друзей поколеблют его намерение, он тайно бежал в Оптину пустынь. Ласково принятый старцем Львом, вскоре он принял постриг и был наречен Амвросием, затем рукоположен в иеродьякона и, позднее, в иеромонаха.
Путь старца Амвросия был свободен от скорбных внешних обстоятельств: ему не приходилось, как его предшественникам и духовным руководителям старцам Льву и Макарию, бороться с косностью монахов и их представлениями о старчестве как о ереси. Но делание отца Амвросия было сопряжено с тяжкими и непрерывными болезнями из-за крайней слабости его здоровья.
Несмотря на это, старец принимал у себя в келье толпы людей, никому не отказывал, народ стекался к нему со всех концов страны. Вставал он в четыре — пять утра, звал к себе келейников, и читалось утреннее правило. Оно продолжалось более двух часов, после чего келейники уходили, а старец предавался молитве и готовился к своему дневному служению. С девяти часов начинался прием: сперва монашествующих, затем мирян. Часа в два ему приносили скудную еду, после которой он час-полтора оставался один. Затем читалась вечерня, и до ночи возобновлялся прием. Часов в 11 совершалось длинное вечернее правило, и не раньше полуночи старец оставался, наконец, один. Так в течение более тридцати лет, изо дня в день, старец Амвросий совершал свой подвиг. На нем сбывались слова: «Сила бо Моя в немощи совершается» (2 Кор. 12, 9). Старец обладал дарами умной молитвы, прозорливости, чудотворения, известно множество случаев исцеления.
Старец Амвросий принимал у себя цвет русской интеллигенции того времени: Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, В. С. Соловьев, К.Н.Леонтьев, А.К.Толстой, М.Н.Погодин, Н.М.Страхов и многие другие искали в скиту смысл жизни. Литературным воплощением отца Амвросия стал старец Зосима из «Братьев Карамазовых». Л. Н. Толстой после беседы с о. Амвросием радостно сказал: «Этот о. Амвросий совсем святой человек. Поговорил с ним, и как-то легко и отрадно стало у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога». В. Розанов писал: «Благодеяние от него льется духовное, да, наконец, и физическое. Все поднимаются духом, только взирая на него… Самые принципиальные люди посещали его (о. Амвросия), и никто не сказал ничего отрицательного. Золото прошло через огонь скептицизма и не потускнело».
Изречения и афористические советы отца Амвросия разошлись в пословицы и поговорки и любовь к ним не становится меньше — в нескольких простых словах батюшка умел выразить всю сущность христианской жизни.
До отца Амвросия никто из старцев не открывал двери своей кельи женщине. Он же не только принимал множество женщин и был их духовным отцом, но и основал недалеко от Оптиной пустыни женский монастырь — Казанскую Шамординскую пустынь.
Как-то молясь Божией Матери о помощи монахиням и заступничестве, отец Амвросий увидел в небе Саму Богородицу. Образ врезался в память старца, и по его эскизу монах-иконописец Даниил написал икону «Спорительница хлебов»: над хлебными полями Шамордино на облаке сидит Пречистая Дева с распростертыми в стороны руками. Празднование иконы установлено на 15 октября, когда заканчивается уборочная страда и люди могут посвятить время молитве.
Именно в Шамордино старцу суждено было встретить свою кончину. 10 (23) октября 1891 года старец отошел ко Господу. Гроб с телом старца под моросившим осенним дождем был перенесен в Оптину пустынь, и ни одна из свеч, окружавших гроб, не погасла. Он был погребен возле монастырской церкви рядом с наставником, отцом Макарием. Сейчас же мощи святого Амвросия почивают во Введенском соборе, а над ракой помещена икона святого. С этой иконой связано удивительное событие: когда после канонизации старца к его мощам приехала съемочная группа, готовившая программу для фестиваля киноискусств в Амстердаме, и оператор навел камеру на лик преподобного, икона замироточила. Это был первый случай, когда мироточение было заснято на кинопленку. Фильм имел большой успех: старец и после смерти заговорил с людьми.
На надгробии преподобного выгравированы слова апостола Павла, которые очень точно отражают подвиг великого старца: «Бых немощным, яко немощен, да немощныя приобрящу. Всем бых вся, да всяко некия спасу» (1 Кор. 9, 22).