В москве стирают память

Во вторник власти Москвы решили, что «Шереметьевской», «Рубцовской» и «Стромынки» на карте метро Москвы не будет. А Карачарово, Крюково и еще трем десяткам станций, ставшим частью МЦД, дадут другие названия.

«Сынок, далеко еще до улицы Наташи Качуевской?» — спрашивает меня совсем древняя бабушка в платочке и больших очках, медленно ковыляющая по Большой Никитской. Я понимаю, что речь идет о советском названии нынешнего Скарятинского переулка только потому, что мне самому за сорок и в 1980-е я каждый день ходил мимо этой улицы в школу. Теперь улицу имени погибшей в 20 лет героини войны переселили в восточное замкадье, в район Косино-Ухтомский. Но у моей почтенной собеседницы, кажется, ровесницы Качуевской, бывший Скарятинский в голове не задержался. Должно быть, она до сих пор уверена, что встретились мы с ней на улице Герцена. Большая Никитская вернулась сюда при раннем Лужкове, когда по Москве прокатилась волна обратных переименований, которую правильнее было бы назвать возвращением улицам их изначальных имен.

Переименования на этом не закончились, но единую логику в них теперь найти сложно. Не далее как вчера правительством Москвы было принято постановление — на Большой кольцевой линии решили не умножать сущности и сделать одинаковые названия для кольцевых и радиальных станций в местах пересадки. Одним махом исчезли «Шереметьевская» в Марьиной Роще, «Рубцовская», ставшая теперь тезкой «Электрозаводской», «Можайская», превратившаяся в еще одну «Кунцевскую», «Стромынка», ставшая «Сокольниками». Единообразие вместо разнообразия — чтобы люди не путались, особенно приезжие. Что ж, в этом было рациональное зерно, но не при новой навигации: человеку, впервые оказавшемуся на «Киевской», которых три, никак не понять, на какую именно ему нужно, особенно если учесть, что цвета двух из них — голубой и синий — похожи.

Но еще меньше логики в том, что творится с наземным метро — так теперь называют Московские центральные диаметры, которые вот-вот запустят. Недавно было решено переименовать три десятка платформ, которые войдут в систему МЦД. Так, например, Карачарово, упоминаемое в «Москве — Петушках» Венедикта Ерофеева, стало Нижегородской. Платформа, известная как Ленинградская (недалеко от метро «Войковская»), теперь будет зваться Стрешнево (а пассажиры будут путать ее со станцией МЦК с таким названием). Пролетарский Фрезер станет исторической Андроновкой. Нижние Котлы попрощаются с соседними Верхними Котлами и станут Нагатинской. Самая большая путаница будет со Сколково — платформу, которая сейчас носит это название, переименуют в Мещерскую. А платформа Инновационный центр Сколково в свою очередь утратит первые два помпезных слова в своем названии. Люблино станет почему-то Кубанской, Коломенская — Варшавской, а известная всем платформа Северянин превратится в Ростокино. И, наконец, старейшая в Москве железнодорожная станция Крюково, построенная одновременно с Петербургским вокзалом в XIX веке, станет просто Зеленоградом.

Этот процесс сродни программе реновации, только привычные конструкции сносят у вас в голове. Люди за 10–20 лет привыкают к своим домам, дворам, пятиэтажкам и даже промзонам — как бац, надо переселяться на одинокую планету новостроек по соседству. Только жители района привыкают ориентироваться на схеме метро и железной дороги, как приходится выучивать новые названия и запоминать, что во что переименовали. Человеческий мозг устроен так, что связывает визуальное и вербальное — настолько, что, привыкнув ехать с дачи до своего Люблино, мы можем легко пропустить новую Кубанскую, просто не увидев из окна знакомого прежнего названия. Не говоря уже о том, что Крюково и Карачарово в разное время и разными путями утвердились в памяти предыдущих поколений, но следующим уже не достанутся.

Гость рубрики «Это мой город» журналист и писатель Валерий Панюшкин так говорил о нынешней Москве: «Москва стала прекрасным городом, который я совершенно не узнаю». Подпишусь под этим мнением и я, причем с немым вопросом о том, зачем вместе с узкими асфальтовыми тротуарами строители новой Москвы с революционным, модернистским усердием уничтожают приметы прошлой жизни и старые названия. Ведь они же служат для формирования идентичности и образования местных сообществ, да и зачастую (как то же Люблино) хранят в себе черты отдельных городов, поглощенных Москвой при ее разрастании в начале второй половины ХХ века. Прежняя власть занималась стиранием обыденной, мелкой памяти своих граждан для того, чтобы предать забвению прошлую жизнь в империи и начать новую — в красной республике, в новой общности, в новых районах и на новых основаниях (именно поэтому моя собеседница с Большой Никитской успела выучить советское название, но уже совсем забыла возвращенное прежнее). Может быть, кому-то хочется теми же методами запустить обратные процессы? Тогда лучше поучиться у раннего Лужкова — у него как-то аккуратнее выходило.

Фото: mos.ru

Это рассказ о моей маме – Виноградовой Надежде Алексеевне. В августе 2014 г. ей исполнилось 90 лет. Она болеет, из дома не выходит, всё больше времени уже лежит, но очень интересуется происходящим. И почти все время вспоминает войну. Удивительно, столько всяких событий было у нее за такую долгую жизнь, а вспоминается детство – мама, папа, бабушка и война. Всё что происходило в её молодые годы.

Родилась Надя Безродная на Украине, в городе Синельниково Днепропетровской области, в большой и дружной семье. Она была самая младшая и поэтому любимая всеми. Вспоминается ей всё только хорошее, ни голода, ни холода у них в семье не было, как-то родители крутились, отец на железной дороге работал, мама дома с детьми и хозяйством.

Началась война – беда одна на всю страну. Старшие братья: один военный – воевать ушел, другой на железной дороге проработал всю войну. Оба остались живы. У старших сестёр мужья были военные и с первых дней ушли воевать (один вернулся, а у другой сестры муж погиб).

Моя мама и её сестра (на 5 лет старше) были дома с родителями – помогали, а моя мама училась еще в школе. Фронт пришел и к ним. В феврале 1944 года Надя Безродная и еще несколько её одноклассников Синельниковским Райкомом комсомола были направлены для работы в штаб лётной части. И с 4 сентября 1944 г. моя мама уже была приписана к 379 батальону аэродромного обслуживания, работала подавальщицей, была вольнонаемной. Мама была при части по февраль 1948 года (часть находилась в Австрии). С частями 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, батальон продвигался по Украине, Белоруссии и дальше на запад. В их задачу входило обеспечить горячим питанием лётный состав и техников по обслуживанию самолетов и аэродрома. Первыми шли специалисты по оборудованию аэродрома, затем мама с сослуживцами оборудовали кухню, готовили еду. Ей приходилось даже в дни ожесточенных упорных боев приносить пищу в котелках прямо на аэродром к машинам. Летчик приземлялся, пока техники дозаправляли машину, маму из-за ее маленького роста (хоть и 20 лет) подсаживали на крыло самолета и она подавала еду летчику, так и кормила с крыла самолета. А летчики не покидая боевую машину ели – и в бой! Так добывалась наша Победа в небе и на земле! Все дружно, вместе!

Батальон обслуживал армию, в которой воевал легендарный летчик Александр Иванович Покрышкин.

Часто в праздничные майские дни по телевизору показывали документальный фильм «Великая Отечественная» (от 1965г.), серию «Война в воздухе», «В небе — Покрышкин!» и там есть такой эпизод, где был сбит немецкий асс и он просит показать кто же это его сбил! И подводят молодого 19-ти летнего летчика. Немецкий летчик думал, что сбил его сам Покрышкин, а оказывается такой молодой летчик. Мама этот эпизод хорошо помнила, сама там присутствовала и часто об этом рассказывала. Фильм этот мы всегда смотрели всей семьей.

Летчики и сослуживцы мамы по батальону (у нее в основном девчонки были) все были очень молоды, горячо любили свою Родину, защищали её даже ценой своей жизни. И конечно в минуты отдыха у них были и танцы, и праздники, и прогулки под луной (и создание семей и рождение детей).

У мамы сохранилось много военных фотографий.

Много фотографий на которых молодые ребята и грудь уже вся в орденах. Или девочки молоденькие, красивые и нарядные! С прическами по моде и юбки в складку и сапожки и блузки красивые… молодость брала свое! На всех фотографиях есть надписи, многие написаны карандашом и почти стерлись, но некоторые сохранились.

Есть фото – игра в футбол.

Надежда Алексеевна имеет награды:

• Орден Отечественной войны;
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
• Медаль Жукова;
• Юбилейные медали: «40, 50, 60, 65, 75 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
• Медаль «60, 65 и 70 лет освобождения Республики Беларусь от немецко-фашистских захватчиков»;
• Медаль «В память 850-летия Москвы»;
• Медаль «Ветеран труда»;
• Памятный знак «Фронтовик 1941—1945»;
• Памятный знак «Ударник коммунистического труда».

А действительно, в 2015 году, те далёкие для нас, и, наверное, близкие для моей мамы, те денёчки помнятся, не забываются!

Где же вы теперь друзья-однополчане? Долгие годы мама сама ездила на встречи с ними, в гости приезжали подруги с семьями, но годы берут свое и уже не с кем поговорить и все связи утеряны. Кто остался теперь, она не знает.

О своем герое рассказала Онегова Ольга
Источник — «Бессмертный полк — Москва»

Если и были у российской журналистики перед обществом заслуги, то они относились именно к этой истории: жил-был человек, а потом вдруг обнаружил себя на каком-нибудь вокзале или в лесу, и понял, что ничего про себя не помнит…

В начале «нулевых» таких людей было много, и их растерянные лица регулярно мелькали на телеэкранах. Многие принимали такое поведение за игру. Психиатры поначалу им тоже не верили — согласно учебникам амнезия должна стирать ВСЮ память, или память последних лет, а тут происходило нечто иное: человек сохранял максимум знаний о мире, а кто он и откуда, сказать не мог. Телепрограмма «Жди меня» и «Комсомольская правда» бесконечно публиковали фотографии «потеряшек» и всей страной искали их родню. Я однажды, помнится, даже выступала на всероссийской психиатрической конференции, о чем буду помнить вечно, и как на работу ездила каждый вечер в Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени Сербского, чтобы пообщаться с людьми, которые мучительно пытались вспомнить, кто они и откуда. Зато расследование получилось хорошим («Я – зомби»), а еще лучше – сохранившаяся с тех времен дружба с профессором Зурабом Ильичом Кекелидзе, который выхаживал своих «потеряшек», как цыплят, разгадав в итоге, что именно с ними происходило и кто виноват в их внезапной автобиографической амнезии. Не инопланетяне и не биологическое оружие — секрет был прост: все эти люди пили алкоголь из рук мошенников. В зависимости от концентрации вещества, которое было подмешано в стакан и особенностей психики получался тот результат, который мы наблюдали.

Прошло больше 15 лет, и люди со стертой памятью с телеэкранов куда-то исчезли. То ли травить их стали профессиональнее, то ли лечить. За ответом я снова отправилась к профессору Кекелидзе, который за это время стал генеральным директором Национального медицинского исследовательского центра психиатрии и наркологии имени Сербского. Более того: нашел обратный код и научился записывать накопленную за жизнь информацию на диск памяти заново.

«Психиатрия – наука точная»

З.К.: — Ту историю действительно удалось распутать благодаря взаимосвязи журналистики, криминалистики и медицины. В одиночку мы ничего сделать не смогли бы. Я видел в общей сложности свыше ста человек, потерявших память. Большинство мужчин, и очень мало женщин.

— То есть, этот странный «вирус беспамятства» все-таки поражает всех, независимо от пола?

З.К: — Гендерно обусловлено это преступление в другом смысле — в поведенческом. Трудно себе представить, согласитесь, чтобы женщина согласилась распить спиртной напиток с незнакомцами в электричке… Почему среди пациентов больше было мужчин? Человек куда-то едет, к нему подсаживается пара попутчиков, они начинают беседовать. Потом достают бутылку, наливают себе, выпивают. Предлагают ему присоединиться. Да, эти люди ему чужие – но они же выпили из этой же бутылки! А потом они достают чем запить – сок или морс. Это и есть отрава. Человек на это ведется и теряет память. Каким образом в эту ловушку попадают женщины? Допустим, останавливается такси. Там сидит таксист и есть мандарин. И он угощает пассажирку другим мандарином, в который закачана соответствующая начинка. Она берет этот мандарин, съедает, и… Дальше вы все знаете.

Зелье действовало по-разному: одни приходили в себя через сутки-двое и все вспоминали. Другие погибали. Третьи становились нашими пациентами. Возможно, изначально у этих людей была разная нервная система. Поначалу мы не понимали, с чем имеем дело. Один из наших профессоров с полной убежденностью говорил, например, о том, что это — воздействие инопланетян.

— То есть даже вашу среду пронзили стрелы конспирологических версий?

З.К: — Совершенно верно. Потому что это никак не укладывалось в общую картину проявлений психических расстройств. Был такой покойный профессор Григорий Яковлевич Авруцкий. Он любил повторять фразу: «Психиатрия – наука точная». На самом деле это так и есть. Версий было множество, но только один наш коллега сказал, что это — органическое расстройство, а не шизофрения, не истерия и не психическое заболевание. Все слушали его с улыбкой…

Очень важно, что журналисты помогали нам найти этих людей, и мы возвращали их в жизнь. Самое интересное было в проявления болезни. Когда этих людей находили в разных концах страны, все они были по характеру друг на друга похожи. Все были послушными, все помогали медперсоналу, все находились в тревоге, мучаясь вопросом: «А вдруг меня не найдут?» Совершенно разные люди вели себя одинаково – были потерянными и безвольными. Но если санитарка говорила, что такой-то пациент «хулиганит», мы страшно радовались — это означало, что он возвращался к своему состоянию, в нем начинала проявляться личность.

— Люди действительно вспоминали свою жизнь или примиряются с теми фактами, которые вы им рассказываете?

З.К: — Если мы не могли помочь им вспомнить, то всему обучали заново. А потом научились возвращать память. Это умеют делать только у нас, в исследовательском центре психиатрии и наркологии имени Сербского. И больше нигде в мире.

Только для сценаристов

— А куда «потеряшки» подевались сейчас? Неужели пить из чужих рук перестали?

З.К: — Такие случаи встречаются и сегодня, но реже. То, что я скажу сейчас, звучит кощунственно, либо оттачивается мастерство тех, кто на них воздействует — либо изменился общий криминальный фон в стране.

Еще лет десять назад истории бывали – хоть детектив пиши. Как вам, например, такой сюжет: человек просыпается ранним утром оттого, что у него рвота. Он смотрит по сторонам, не может понять, где он. На поляне, в лесу. Он не мог даже определить, утро это или вечер. Вышел к пруду, искупался, потом увидел населенный пункт. Пришел в больницу, сказал, что ничего о себе не помнит. Его привели в милицию, потом нашлась семья, но и жена, и трое детей для него были никем. То есть он понимал, что это его родственники, но эмоционального резонанса не было никакого.

Ситуация была следующей: он должен был взять деньги в одном из банков, сотрудники ожидали его буквально за углом. На улице его «случайно» останавливает какая-то девица и спрашивает: где такая-то улица? И всем своим видом показывает, что не против, чтобы тот ее проводил. Потом говорит: «Ой, вы чего-то побелели, у вас появились капельки пота». Достает свой платок, говорит: протрите. Платок был чем-то пропитан, он делает вдох и оказывается под воздействием отравляющего вещества. Та говорит: «Внизу стоит «Скорая помощь». Сейчас подойдем, она вам поможет».

Там действительно стоит «Скорая», все это было разыграно. И его куда-то увозят. Кто — он не видит, потому что лежит на каталке. Глаза закрыты, но он все слышит — то, например, что за эту «операцию» людям заплатили 5600 долларов. Он определил это по «долларовому хрусту». Потом ему что-то вкололи — медсестра, которая работала в машине, была из Питера, потому что произнесла «парадная» вместо подъезда и «паребрик» вместо бордюра. Затем повезли в какое-то медицинское учреждение, где, собственно, и «вышибали» память. Но врач, который вводил наркоз, ругался на всех остальных, потому что те не определили, что у «клиента» была астма. А когда начинается приступ астмы, наркоз не работает. Он был как в тумане и наивно думал, что те люди хотели ему помочь, вплоть до подмосковной дачи, куда его в итоге привезли. День был жаркий, сопровождающие захотели искупаться, привязали его ушли – и только тогда понял, что что-то не так… Смог отвязаться и вышел во двор. Помнит, что бежал по железной дороге. Что в одном месте залег, боялся, что его обнаружат — с одной стороны там стоял двухэтажный домик, а с другой газгольдер.

По мере того, как он все это вспоминал, он приходил в милицию и рассказывал. Там вздыхали: ну, что вы еще со своим профессором нафантазировали? Но все-таки по нашей просьбе заказали космическую съемку. Принесли карту. Смотрим – все вроде бы совпадает, а газгольдера нету! Конечно, человек может фантазировать, но не так же! Потом оказалось, что карта была порвана и этот кусочек вырезали… Повезли его на эти дачи, там их тысяч пять. Но он привел точно в нужный дом. Ошибся только в одном – в цвете обоев в прихожей. Он сказал, что они светло-серые, а они оказались коричневатыми.

Это еще не конец истории. Он, когда сбежал с этой дачи, сел в автобус. А в нем по какому-то дичайшему совпадению сидели те двое, которые его увозили на «Скорой». Но он-то не знал, что это они – он же их не видел! Они его опять схватили и поволокли в лес. И снова залили внутрь определенные вещества, решив, что до обеда он будет спать, а потом они за ним приедут. Но дело в том, что они плохо знали реаниматологию. Потому что, когда много заливаешь на голодный желудок, то «рвет обратно». Поэтому в шесть утра наш герой проснулся от того, что его рвало… Чем вам не сюжет для кино?

Чисто российская история

— Это только наши дела? Или за рубежом тоже встречаются подобные случаи?

З.К.: -Встречаются, но тоже с участием бывших наших. Ну кто тебя за рубежом нальет рюмку в электричке? В Краснодаре однажды задержали в поезде «зайца». Он не оправдывался и ничего не говорил. Стало понятно, что у человека отсутствует память. Отвели его в милицию, показали в программе «Жди меня». Никто не откликнулся. Через неделю звонят из Германии и говорят: наш! Представляете? Этот человек напрочь забыл немецкий! Оказывается, он должен был в Германии встретиться с кем-то из российских партнеров, и пропал. Как он пересек две границы и проехал через через Польшу в Россию, никто не понимает до сих пор.

Еще был пациент из Норвегии – мы говорили с ним по-английски, русский язык он забыл напрочь и только по слову «бульба», которое он откуда-то знал, мы поняли, что он белорус…

Был еще один удивительный случай: человек говорил, что он жил в каком-то городе у моря, где есть телевизионная вышка на горе. На второй день вдруг приходит и сообщает: «А я грузинский знаю». Откуда? «А вчера футбол показывали, играли грузины с русскими. Когда они кричали, я понимал». Но самое потрясающее не это. Когда он говорил про город Азов — то разговаривал, как любой русский. Как только речь заходила о Сухуми, начинал говорить с грузинским акцентом и размахивать руками. Я даже засомневался и позвал сотрудников, спрашиваю: вы это замечаете? Оказалось, что раньше он жил в Сухуми, а потом переехал в Азов.

Основной инстинкт

— А как эти люди встречаются со своими семьями, когда их наконец находят родные?

З.К.: — На начальном этапе мы надеялись, что человек, как только увидит семью, узнает родных по запаху. Ничего подобного! Нам пришлось их всему обучать. Фотографии показывали, говорили: вот ваша семья, это жена, это дети. То есть вводили в курс дела — кто у него есть, где и как.

А сами напряженно сидели перед телевизором и смотрели — узнает он их или нет? Он их обнимает, конечно, но эти объятия ненастоящие. Один был случай просто поразительный. Человек пришел в милицию, говорит: мне плохо… Что плохо? Не знаю, плохо – и все. Рассказал, что ничего о себе не помнит. Ему говорят: ну ладно, садись, сейчас «Скорая» приедет. Он хлебнул чаю, откусил пирожок и заплакал. И сказал: я, оказывается, был голодный… Представляете: у человека потерян был инстинкт самосохранения! Первый инстинкт! А в другом случае мужчина забыл про другой основной инстинкт. Приехала жена, они ушли в гостиницу, а он… стесняется раздеться. Напрочь забыл про секс. Потом все к нему вернулось, конечно, но поначалу он просто не понимал, что это такое и зачем.

Еще один человек, когда к нам попал, сказал: мне кажется, я писатель, поэт. Потом вспоминает: вроде бы у меня даже вышли две книжки моих стихов. И читает свои стихи, весьма приемлемые. А потом говорит: «Я вспомнил ощущение руки моей жены. Если сто женщин проведут рукой по лицу, я ладонь своей жены отличу точно!» И на следующий день добавляет: у моей жены синие-синие глаза… Я говорю: про руку и глаза на телевидении не сметь говорить. А может, это любовница? Тогда никто тебя не опознает. Потом оказалось, что он водитель. И поэт-любитель, два сборника у него действительно вышло. Когда мы его показали по телевизору, позвонили две женщины, первая жена и вторая. Синие глаза были у второй.

Мечты не стираются

— В одном из интервью вы рассказывали, что люди, потерявшие память, как правило, завышают свою самооценку и представляют себя на уровень выше, чем есть на самом деле…

З.К.: — Есть такое. Один пациент первое, что вспомнил — что он с палубы смотрит на горы. И говорит: мне кажется, это в Греции, и что я капитан или бизнесмен средней руки. Оказалось, он действительно был бизнесменом, дела пошли плохо, уехал в Грецию и устроился на теплоход поваром. Другой считал, что работает в органах. И что он руководитель группы телохранителей. Я говорю: почему? «Во-первых, я в хорошей форме, могу 50 раз отжаться». Я сказал: давай. Он отжался. «Во-вторых, когда я иду по улице, я не сразу поворачиваю, я оглядываюсь и из-за плеча смотрю». В конце концов оказалось, что он бывший тракторист, а отжиматься научился в армии. Да, еще у него была татуировка ВДВ, он ее за пять рублей сделал, когда демобилизовался. А служил в стройбате.

— То есть, по сути эти люди излагают свою мечту? Мечты не стираются?

З.К.: — Не мечты. Стремления. А еще не стирается моральный стержень.

— Вы хотите сказать, что они, не помня ничего, откуда-то знают, что красть и врать нехорошо?

З.К.: — Не могу сказать, почему, но поведенческие стереотипы у человека не меняются. Наверное этим он и отличается от животных.

БДИ!

Преступники могут подстерегать где угодно. Одна наша читательница рассказала совсем уж дикую историю: к ее родственнице, которая присела на скамеечку у могилы близких, подошли какие-то сочувствующие, чтобы разделить боль утраты. Выпили и всплакнули… Итог тот же: ее нашли на другом конце города без денег, документов и без памяти.

КОММЕНТАРИИ СПЕЦИАЛИСТОВ

Лучше показаться невежливым, чем очнуться в канаве

— Насколько я помню, в 70-х такого явления еще не было, а в 80 — 90-е начался настоящий бум, — говорит адвокат Евгений Черноусов, полковник милиции в отставке, работавший в уголовном розыске. — Там были не только попутчики, которые в электричках предлагали выпить, но и женщины-клофелинщицы. Работали в основном у вокзалов. Высматривали подвыпивших приезжих, предлагали прогуляться на квартиру неподалеку. Мужик шел, там ему давали выпить, а утром он просыпался где-нибудь под лавочкой без ценных вещей и денег. Орудовали целые группы с расписанными ролями. Женщина заманивает, ее подельники-мужчины обворовывают жертву и выносят на улицу. Многие потерпевшие толком ничего не помнили. Но, как правило, через день-два или неделю память восстанавливалась.

По словам эксперта, расцвет клофелинщиков выпал на лихие постсоветские годы. А в последнее время таких случаев очень мало.

— Здесь много факторов, — объясняет действующий сотрудник полиции, попросивший не называть свою должность и фамилию. — Во-первых, сам народ уже не такой доверчивый. Просто так пить с незнакомыми людьми будет разве что совсем опустившийся человек, у которого мало что можно взять. К тому же на вокзалах уже нет такого количества подгулявших людей, которые раньше были основными клиентами клофелинщиков. Да и в целом преступники стараются сократить до минимума контакт со своими жертвами. Все удивляются, почему число ограблений каждый год снижается. Да потому что на улицах по старинке работают только самые неквалифицированные преступники. Сейчас активно развивается преступность через интернет или телефонные звонки, криминал интересуется содержимым чужих банковских карточек.

Впрочем, отравители все еще встречаются. Сейчас в Москве расследуют дело двух таксистов, отца и ?