Мама барыня какая стирать начала

Когда Ляле было два с половиной года, какой-то незнакомый спросил ее в шутку: — Ты хотела бы быть моей дочкой? Она ответила ему величаво: — Я мамина и больше никовойная. Однажды мы гуляли с ней по взморью, и она впервые в жизни увидела вдали пароход. — Мама, мама, паровоз купается! — пылко закричала она. Милая детская речь! Никогда не устану ей радоваться. С большим удовольствием подслушал я такой диалог: — Мне сам папа сказал… — Мне сама мама сказала… — Но ведь папа самее мамы… Папа гораздо самее. Было приятно узнавать от детей, что у лысого голова босиком, что от мятных лепешек во рту сквознячок, что женщина-дворник — дворняжка. И весело мне было услышать, как трехлетняя спящая девочка внезапно пробормотала во сне: — Мама, закрой мою заднюю ногу! И очень забавляли меня такие, например, детские речения и возгласы, подслушанные в разное время: — Папа, смотри, как твои брюки нахмурились! — Бабушка! Ты моя лучшая любовница! — Ой, мама, какие у тебя толстопузые ноги! — Наша бабуля зарезала зимою гусей, чтоб они не простудились. — Мама, как мне жалко лошадок, что они не могут в носу ковырять.

— Бабушка, ты умрешь? — Умру. — Тебя в яму закопают? — Закопают. — Глубоко? — Глубоко. — Вот когда я буду твою швейную машину вертеть! Жорж разрезал лопаткой дождевого червя пополам. — Зачем ты это сделал? — Червячку было скучно. Теперь их два. Им стало веселее. Старуха рассказала четырехлетнему внуку о страданиях Иисуса Христа: прибили боженьку гвоздями к кресту, а боженька, несмотря на гвозди, воскрес и вознесся. — Надо было винтиками! — посочувствовал внук. Дедушка признался, что не умеет пеленать новорожденных. — А как же ты пеленал бабушку, когда она была маленькая? Девочке четырех с половиною лет прочли «Сказку о рыбаке и рыбке». — Вот глупый старик, — возмутилась она, — просил у рыбки то новый дом, то новое корыто. Попросил бы сразу новую старуху. — Как ты смеешь драться? — Ах, мамочка, что же мне делать, если драка так и лезет из меня! — Няня, что это за рай за такой? — А это где яблоки, груши, апельсины, черешни… — Понимаю: рай — это компот. — Тетя, вы за тысячу рублей съели бы дохлую кошку? Басом: — Баба мылом морду моет! — У бабы не морда, у бабы лицо. Пошла поглядела опять. — Нет, все-таки немножечко морда. — Мама, я такая распутница! И показала веревочку, которую удалось ей распутать. — Жил-был пастух, его звали Макар. И была у него дочь Макарона. — Ой, мама, какая прелестная гадость! — Ну, Нюра, довольно, не плачь! — Я плачу не тебе, а тете Симе. — Вы и шишку польете? — Да. — Чтобы выросли шишенята? Окончание «ята» мы, взрослые, присваиваем только живым существам: ягнята, поросята и проч. Но так как для детей и неживое живо, они пользуются этим окончанием чаще, чем мы, и от них всегда можно слышать: — Папа, смотри, какие вагонята хорошенькие! Сережа двух с половиною лет впервые увидел костер, прыщущий яркими искрами, захлопал в ладоши и крикнул: — Огонь и огонята! Огонь и огонята! Увидел картину с изображением мадонны: — Мадонна с мадонёнком. — Ой, дедуля, киска чихнула! — Почему же ты, Леночка, не сказала кошке: на здоровье? — А кто мне скажет спасибо? Философия искусства: — Я так много пою, что комната делается большая, красивая… — В Анапе жарко, как сесть на примус. — Ты же видишь: я вся босая! — Я встану так рано, что еще поздно будет. — Не туши огонь, а то спать не видать! Мурка: — Послушай, папа, фантазительный рассказ: жила-была лошадь, ее звали лягавая… Но потом ее переназвали, потому что она никого не лягала… Рисует цветы, а вокруг три десятка точек. — Что это? Мухи? — Нет, запах от цветов. — Обо что ты оцарапался? — Об кошку. Ночью будит усталую мать: — Мама, мама, если добрый лев встретит знакомую жирафу, он ее съест или нет? — Какой ты страшный спун! Чтобы сейчас было встато! Лялечку побрызгали духами: Я вся такая пахлая, Я вся такая духлая. И вертится у зеркала. — Я, мамочка, красавлюсь! — Когда же вы со мной поиграете? Папа с работы — и сейчас же за книгу. А мама — барыня какая! — сразу стирать начала. Все семейство поджидало почтальона. И вот он появился у самой калитки. Варя, двух с половиной лет, первая заметила его. — Почтаник, почтаник идет! — радостно возвестила она. Хвастают, сидя рядом на стульчиках: — Моя бабушка ругается все: черт, черт, черт, черт. — А моя бабушка все ругается: гошподи, гошподи, гошподи, гошподи! Юра с гордостью думал, что у него самая толстая няня. Вдруг на прогулке в парке он встретил еще более толстую. — Эта тетя заднее тебя, — укоризненно сказал он своей няне. Замечательное детское слово услышал я когда-то на даче под Питером в один пасмурный майский день. Я зажег для детей костер. Издали солидно подползла двухлетняя соседская девочка: — Это всехный огонь? — Всехный, всехный! Подходи, не бойся! Слово показалось мне таким выразительным, что в первую минуту я, помнится, был готов пожалеть, почему оно не сделалось «всехным», не вошло во «всехный» обиход и не вытеснило нашего «взрослого» слова «всеобщий». Я как вижу уличный плакат: ВСЕХНАЯ РАБОТА НА ВСЕХНОЙ ЗЕМЛЕ ВО ИМЯ ВСЕХНОГО СЧАСТЬЯ! Так же велика выразительность детского слова сердитки. Трехлетняя Таня, увидев морщинки на лбу у отца, указала на них пальцем и сказала: — Я не хочу, чтобы у тебя были сердитки! И что может быть экспрессивнее отличного детского слова смеяние, означающего многократный и длительный смех. — Мне аж кисло во рту стало от баловства, от смеяния. Трехлетняя Ната: — Спой мне, мама, баюльную песню! «Баюльная песня» (от глагола «баюкать») — превосходное, звучное слово, более понятное детям, чем «колыбельная песня», так как в современном быту колыбели давно уже сделались редкостью. Повторяю: вначале эти речения детей казались мне просто забавными, но мало-помалу для меня, благодаря им, уяснились многие высокие качества детского разума. Ребенок бессознательно требует, чтобы в звуке был смысл, чтобы в слове был живой, осязаемый образ; а если этого нет, ребенок сам придаст непонятному слову желательные образ и смысл. Вентилятор у него — вертилятор. Паутина — паукина. Пружинка — кружинка. Милиционер — улиционер. Буравчик — дырявчик. Экскаватор — песковатор (потому что выгребает песок). Рецепт — прицепт (потому что прицепляется к аптечной бутылке). Всюду один и тот же метод осмысления услышанных слов путем непреднамеренной подмены минимального количества звуков. Услышав два стишка из «Мойдодыра»: И сейчас же щетки, щетки Затрещали, как трещотки… — моя трехлетняя дочь, никогда не слыхавшая слова «трещотка», попыталась осмыслить его при помощи такой трансформации: И сейчас же щетки, щетки Затрещали, как три тетки. Еще забавнее поступила в подобном же случае четырехлетняя Наташа. Услышала она песню соседки: Хоть ты сватай, хоть не сватай, Все равно тебя люблю… — и спела ее на следующий день своей кукле: Хоть ты с ватой, хоть без ваты, Все равно тебя люблю. Случается, что погоня за смыслом приводит ребенка к сугубой бессмыслице. Услышав, например, песню, которая начиналась словами: Царь дрожащего творенья, — ребенок воспроизвел ее так: Царь, дрожащий от варенья. Дикое это словосочетание было для ребенка гораздо осмысленнее, чем то, которое он услышал от взрослых. В одной персидской сказке царевна говорит жениху: — Властелин души моей. Услышала эту сказку трехлетняя Ира и пересказала восклицание царевны по-своему: — Пластелин души моей. Мать причесывает четырехлетнюю Люду и нечаянно дергает ее волосы гребнем. Люда хнычет, готова заплакать. Мать говорит в утешение: — Терпи, казак, атаманом будешь! Вечером Люда играет с куклой, причесывает ее и повторяет: — Терпи, коза, а то мамой будешь! Такое же влечение к смыслу, к наглядным словам и вещам сказалось в той великолепной бессмыслице, которую создал недавно один четырехлетний москвич. Услышав от взрослых стихи: Скакун лихой, ты господина Из боя вынес, как стрела, Но злая пуля осетина Тебя во мраке догнала… — он сразу заучил их наизусть, причем последнее двустишие было им оформлено так: Но злая рыба осетрина Тебя во мраке догнала. И здесь опять-таки эта бессмыслица для него гораздо более насыщена смыслом, чем то вполне осмысленное сочетание слов, которое дано ему взрослыми. Четырехлетняя Галочка, услышав известную песенку «Любимый город в синей дымке тает», воспроизвела эти слова таким образом: «Любимый город, синий дым Китая». А Дон-Кихота называла «Тонкий Кот». Когда моя старшая сестра заучивала вслух стихотворение Пушкина: Как ныне сбирается вещий Олег, — я, пятилетний мальчишка, понимал эту строчку по-своему: Как ныне собирает свои вещи Олег. Давайте вспомним наше детство и детство наших детей и внуков. Самые милые на свете это дети.

Праздник Детства